Кибальчич Н. И.

Николай Кибальчич, принимавший самое непосредственное участие в убийстве царя Александра II, создал собственную конструкцию космического корабля. Это был чисто ракетный летательный аппарат. Но, к сожалению, в XIX веке оценить его работу по достоинству никто не мог.

Когда речь идет о первых шагах отечественной космонавтики, на ум в первую очередь приходят имена Константина Циолковского и Сергея Королева. Первый разработал проекты ракетной техники и описал космические полеты в теории, второй запустил на орбиту первый спутник и первый корабль с космонавтом на борту. Но был еще один человек, чей проект отличался от всех прочих. Его фамилия знакома нам из учебников истории. Правда, известен он не как инженер.

 
 

От семинарии до цареубийства

Николай Кибальчич родился в 1853 году в Черниговской губернии в семье священника. Отец настоял на его поступлении в духовное училище, а затем в духовную семинарию. Окончив эти учебные заведения, Кибальчич поступил в Новгород-Северскую гимназию, преподаватели которой обращали внимание на математические способности ученика и склонность к изучению языков. Однако бунтарский характер молодого человека проявлялся уже тогда: при его участии в гимназии появилась библиотека, где были книги, находящиеся под запретом. 
 
По окончании гимназии Кибальчич в 1871 году поступил в Петербургский институт инженеров путей сообщения, а два года спустя стал студентом Медико-хирургической академии. Это учебное заведение представляло собой средоточие студенческого движения народников, и Кибальчич примкнул к нему. В 1875 году он впервые оказался под арестом – за хранение запрещенных книг. На свободу его выпустили в 1878 году, но молодой человек должен был оставаться под надзором полиции и лишился права завершить учебу. 
 
Вскоре Кибальчич перешел на нелегальное положение и стал членом террористической группы «Свобода или смерть». На него легло техническое обеспечение деятельности организации, а также производство взрывчатки. Кроме того, Кибальчич возглавлял подпольную типографию. 

Целью народовольцев была революция, для которой, по их мнению, нужно было убить царя. Император Александр II пережил множество покушений: в него несколько раз стреляли, царский поезд пытались подорвать, потом был взрыв в Зимнем дворце, динамит для которого готовил Кибальчич, и метательные снаряды с «гремучим студнем», брошенные Николаем Рысаковым и Игнатием Гриневицким. Кибальчич изготовил и взрывчатку для бомбистов, совершивших последнее покушение на Александра II. Оно произошло 1 марта 1881 года и, как всем нам известно, закончилось гибелью императора. 
 

Приговор для «первомартовцев»

Народовольцы рассчитывали, что убийство царя повлечет за собой революцию, но все получилось иначе. За громким преступлением последовали аресты. 1 марта в руках полиции оказался лишь Николай Рысаков, все прочие успели скрыться. Но вскоре арестованный революционер начал давать показания, назвав имена всех известных ему участников дела. Среди них был и Кибальчич. 
 
Перед судом по делу «первомартовцев» предстали шесть человек: Дмитрий Желябов, на момент покушения уже находившийся в тюрьме, но называвший себя организатором, Софья Перовская, руководившая убийством царя, Геся Гельфман, в квартире которой участники покушения получили снаряды в день нападения, метальщики бомб Тимофей Михайлов и Николай Рысаков, а также Кибальчич. Последний признался в революционной деятельности и объяснил, что при ином отношении властей к деятельности «Народной воли» все сложилось бы иначе.
 
Николай Кибальчич: «Мы все не обвинялись бы теперь в цареубийстве, а были бы среди городского крестьянского населения. Ту изобретательность, которую я проявил по отношению к метательным снарядам, я, конечно, употребил бы на изучение кустарного производства, на улучшение способа обработки земли, на улучшение сельскохозяйственных орудий и так далее».
Всех кроме Гельфман, заявившей после оглашения приговора о беременности, приговорили к смертной казни через повешение. Приговор был приведен в исполнение 3 апреля на плацу Семеновского полка. Но перед этим Кибальчич все же успел «проявить изобретательность», направив ее в более мирное русло. 
 

Проект из камеры

После ареста, в непродолжительный период следствия, Николай Кибальчич разработал проект воздухоплавательного аппарата, который, как ни странно, даже обсуждался в суде. Начало этим обсуждениям положил присяжный поверенный Владимир Герард, рассказавший о чертежах, увиденных в камере подсудимого, публике.
 
Владимир Герард: «Когда я явился к Кибальчичу как назначенный ему защитник, меня прежде всего поразило, что он был занят совершенно иным делом, ничуть не касающимся настоящего процесса. Он был погружен в изыскание, которое он делал о каком-то воздухоплавательном снаряде; он жаждал, чтобы ему дали возможность написать свои математические изыскания об этом изобретении. Он их написал и представил по начальству. Вот с каким человеком вы имеете дело».
 
Кибальчич тоже считал свою разработку крайне важной и упомянул о проекте в своей речи во время судебного заседания.
Николай Кибальчич: «Затем уже по частному вопросу я имею сделать заявление насчет одной вещи, о которой уже говорил мой защитник. Я написал проект воздухоплавательного аппарата. Я полагаю, что этот аппарат вполне осуществим. Я представил подробное изложение этого проекта с рисунками и вычислениями. Так как, вероятно, я уже не буду иметь возможности выслушать взгляда экспертов на этот проект и вообще не буду иметь возможности следить за его судьбой и, возможно, предусмотреть такую случайность, что кто-нибудь воспользуется этим моим проектом, то я теперь публично заявляю, что проект мой и эскиз его, составленный мной, находится у господина Герарда».
 
Проект Кибальчича приобщили к делу. Народоволец придумал летательный аппарат, представляющий собой платформу с отверстием в центре, над которым предполагалось установить цилиндрическую «взрывную камеру». В нее, согласно чертежам, подавались заряды из прессованного пороха, а для их зажигания, как писал изобретатель, требовались специальные «автоматические механизмы». После старта аппарат сначала должен был набрать нужную высоту, затем перейти в горизонтальный полет. Для этого предлагалось наклонять цилиндр в горизонтальной плоскости. Регулировка скорости, по задумке Кибальчича, могла бы осуществляться за счет количества и размера пороховых зарядов, а устойчивость аппарата достигалась при помощи расположения центра тяжести и крыльев, регулирующих движение. 
 
Кибальчич отдавал себе отчет в том, что его идея является слишком сырой и требует технической экспертизы. Менее чем за две недели до казни он передал полицейскому руководству записку следующего содержания: 

Находясь в заключении, за несколько дней до своей смерти, я пишу этот проект. Я верю в осуществимость моей идеи, и эта вера поддерживает меня в моем ужасном положении. Если же моя идея после тщательного обсуждения учеными специалистами будет признана исполнимой, то я буду счастлив тем, что окажу громадную услугу родине и человечеству. Я спокойно тогда встречу смерть, зная, что моя идея не погибнет вместе со мной, а будет существовать среди человечества, для которого я готов был пожертвовать своей жизнью.

Также Кибальчич обратился к министру внутренних дел Михаилу Лорис-Меликову, попросив его передать проект на рассмотрение технического комитета, а также настаивал на свидании с кем-то из его членов. Но просьбы революционера не удовлетворили. В Департаменте государственной полиции распорядились приложить бумаги к делу об убийстве царя, посчитав, что в сложившейся ситуации изобретение «может вызвать только неуместные толки».
 

Опережая время

Тем не менее пресловутые «толки» все же появились, и о проекте узнали даже в Европе. Спустя год после казни революционеров друзья Кибальчича опубликовали в Лондоне брошюру воспоминаний, где о его изобретении упоминалось таким образом: «Что касается его проекта воздухоплавательной машины, то, если не ошибаюсь, он состоял в следующем: все ныне употребляемые двигатели (пар, электричество и т. д.) недостаточно сильны для того, чтобы направлять воздушные шары. Идея Кибальчича состояла, кажется, в том, чтобы заменить существующие двигатели каким-нибудь взрывчатым веществом, вводимым под поршень. Сама по себе эта идея, насколько мне известно, не нова; но здесь важны подробности: какое вещество вводится, при каких условиях и т. д.».
 
На тот момент люди не слишком хорошо понимали суть изобретения – их сбивало с толку слово «воздухоплавательный», ведь эпоха авиации еще не наступила, и дилетанты посчитали, будто речь идет о воздушном шаре. 
Российским инженерам так и не удалось понять задумку Кибальчича, и на время его разработка оказалась забыта. Впоследствии ее «переоткрыл» профессор Николай Рынин, ставший одним из теоретиков космонавтики. Он ознакомился с копией записки Кибальчича и изложил свой отзыв на этот счет. 
 
Николай Рынин: 

Кибальчич дает лишь идею устройства и действия прибора, не подтверждая практическую осуществимость его ни расчетами, ни конструктивными чертежами – недостаток, свойственный многим, недостаточно технически образованным изобретателям. <…> Насколько мне удалось разобраться в русских и иностранных сочинениях по воздухоплаванию, за Н. И. Кибальчичем должен быть установлен приоритет в идее применения реактивных двигателей к воздухоплаванию, в идее, правда, практически еще не осуществленной, но в основе правильной и дающей заманчивые перспективы в будущем, в особенности если мечтать о межпланетных путешествиях.

Рынин увязал аппарат, придуманный Кибальчичем, с идеей межпланетных полетов, поставив изобретателя в один ряд с «отцом космонавтики» Константином Циолковским и другими ее деятелями. Но особый интерес изобретение революционера представляет еще и потому, что оно, по задумке Кибальчича, могло самостоятельно стартовать и мягко приземляться только благодаря ракетным двигателям, в том числе в космосе. И нельзя исключать, что этот принцип в перспективе найдет практическое применение.  

Наш сайт использует куки. Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, подтверждаете ознакомление и согласие с Политикой конфиденциальности персональных данных и Пользовательским соглашением.