Первый в истории случай использования химического оружия произошел 22 апреля 1915 года у бельгийского города Ипр. Немецкие войска использовали хлор против англо-французских войск. Противник, не готовый противостоять такому виду вооружения, понес огромные потери – 5000 солдат и офицеров погибли на месте, еще 10 000 серьезно пострадали, навсегда утратив здоровье и боеспособность. 

Через несколько недель газовой атаке подверглись уже русские войска – это произошло в районе Болимова, недалеко от Варшавы. Пострадали почти 9000 человек, 1100 из них погибли. 

Немцы стали активно применять газобаллонные батареи, химические мины и снаряды для прорыва обороны соперника, постоянно совершенствуя методы, чтобы нанести максимально возможный урон войскам противника. Как правило, за газовой атакой следовала дымовая завеса, в которой двигалась пехота. Из-за хлора к месту атаки невозможно было перебросить резервы, поскольку средств защиты от химоружия тогда не было. Правда, порой происходило и так, что немецкие солдаты травились собственным хлором. Это можно было наблюдать в Осовце, где войска кайзера, потеряв до тысячи человек, вынуждены были отступить после легендарной «атаки мертвецов». Все это заставило специалистов по обе стороны фронта заняться разработкой надежного защитного средства.

 

В России первые попытки принять меры, призванные сократить потери от использования химоружия, стали предприниматься еще в начале мая 1915 года, почти сразу после битвы при Ипре. Организации Красного Креста принялись за изготовление противохлорных масок – компрессов из нескольких слоев марли с тесемками, позволяющими закрепить их на лице. В маске предусматривался карман, куда помещалась пропитанная гипосульфитом, фенолятом, натрием или другим раствором корпия (перевязочный материал). Такая защита, как несложно догадаться, была не слишком эффективной – в лучшем случае маски давали солдатам шанс успеть покинуть пораженную хлором территорию. К тому же пропитка помогала против узкого спектра газов, а в годы Первой мировой войны использовались десятки таковых. От хлора спасал ватно-марлевый респиратор, смоченный раствором соды, а против других газов такие влажные маски и даже маски с очками оказывались бесполезными. Химики сосредоточились на поиске универсальных адсорбентов, которые обладали бы большей поглощающей способностью. Требовалось найти решение проблемы как можно скорее.

 

Самой надежной оказалась маска, созданная Химическим комитетом при Главном артиллерийском управлении. Она состояла из 30 слоев марли и содержала поливалентную пропитку, защищавшую от многих газов. Такая маска использовалась в сочетании с резиновым шлемом Михаила Кумманта, что делало ее еще более эффективной. В армию она поступила в конце 1916 года. 

Разработать армейский противогаз было поручено специалистам Петроградского горного института, который действовал под покровительством принца Ольденбургского. Конструкция созданного ими противогаза получилась несовершенной, а защита была не слишком надежной. Он состоял из очков, маски, шланга с загубником, который нужно было зажимать зубами, и квадратной коробки с поглощающей смесью – натронной известью и древесным углем. Из-за недоработок смесь быстро затвердевала, а коробки лопались в самый неподходящий момент. Тем не менее протекторат принца Ольденбургского позволил начать поставки изделия на фронт. 

К решению проблемы подключился руководитель Центральной лаборатории министерства финансов в Петербурге, профессор Николай Дмитриевич Зелинский. Именно с него началась разработка средств индивидуальной противохимической защиты. В деле у него был и личный интерес. Во время стажировки в Германии Зелинский при лабораторном опыте пострадал от отравления газом дихлордиэтилсульфидом – в годы войны он станет известен как иприт – и хотел дать людям защиту от такого воздействия.

 

 

Внимание Зелинского привлекли сообщения с фронта, из которых следовало, что солдаты, пережившие газовую атаку, спасались доступными им способами – закрывались шинелью, дышали через землю и так далее. Все это натолкнуло специалиста на мысль, что в основе защиты должна быть не химическая реакция, а физико-химический процесс адсорбции. Лучшим адсорбентом был древесный уголь. В Центральной лаборатории министерства финансов занялись изучением свойств различных видов угля, выяснив, что лучше всего для задачи подходят «оживленные угли» с повышенной активностью. Так появился активированный уголь. В фильтре с его использованием застревали частицы любого газа, а кислород проходил свободно. Работники лаборатории проверили это на себе, устроив импровизированную газовую камеру и проведя в ней более получаса. 

Сначала для защиты использовался носовой платок с кусочками угля, затем – заполненная им бутылка без дна, потом – коробки разнообразных форм и размеров. 

 

Зелинский представил результаты работы Управлению санитарной и эвакуационной части, но так и не получил официального ответа. Следующим этапом стал доклад на заседании Санитарно-технического военного общества. На этом мероприятии присутствовал инженер-технолог завода «Треугольник» Михаил Куммант, который предложил дополнить противогаз эластичной резиновой маской, плотно прилегающей к голове. Изобретатель принял предложение, и в результате появился противогаз Зелинского –Кумманта.

Зелинский доложил о результатах проведенных им испытаний Экспериментальной комиссии по изучению клиники, профилактики и методов борьбы с газовыми отравлениями в Москве, затем на базе Второй городской больницы прошли испытания, по результатам которых эксперты постановили, что «маска инженера Кумманта в соединении с респиратором Зелинского является наиболее простым и лучшим из имеющихся противогазов». Однако решение о поставке защитного средства в войска все не принималось – управление принца Ольденбургского продолжало продвигать разработку горного института. В итоге Зелинский смог добиться показательных испытаний всех существующих на тот момент средств химзащиты в ставке верховного главнокомандующего под Могилевом. Для этого к царскому поезду прицепили специальный вагон-лабораторию. Туда поднялись добровольцы в масках разных конструкций. Противогаз Зелинского испытывал на себе его помощник, лаборант Сергей Степанов, не так давно потерявший на фронте сына, отравленного немецкими газами. Результат испытаний оказался выше всяких ожиданий. Степанову удалось пробыть в ядовитой атмосфере почти полтора часа, в то время как другие участники покинули вагон уже через пять минут, находясь в полубессознательном состоянии, – настолько несовершенна была их защита. Царь лично поблагодарил Зелинского и его помощника и распорядился принять противогаз на вооружение. К концу 1916 года вся армия получила это средство защиты: в войска было поставлено более 11 миллионов экземпляров, и потери от газовый атак снизились до 0,5%. 

Разумеется, новшество, которое позволило спасти тысячи жизней русских солдат, заинтересовало и союзников. Они потребовали, чтобы российская сторона немедленно предоставила им образцы угольного противогаза. 27 февраля 1916 года в Лондон, согласно распоряжению Генштаба, были направлены пять противогазов Зелинского – Кумманта. Англичанам сложно было поверить, что обычный березовый уголь прекрасно защищает от отравляющих газов. Они тщательно исследовали присланные образцы вещества, подвергнув их химическому анализу в тщетных попытках раскрыть секрет, которого не было. Каково же было удивление ученых, когда они убедились, что перед ними действительно чистый уголь без какой-либо пропитки. И Англия, и Франция тут же взяли угольный противогаз на вооружение. Через некоторое время немецкой разведке удалось добыть образец изделия, и Германия создала свой аналог. Затем конструкция распространилась и на другие страны.

 

Зелинский целенаправленно отказался от идеи запатентовать свое изобретение. По его мнению, было бы недостойно наживаться на вещи, способной спасти человека от смерти.

Николай Зелинский: